название: В тишине
дата выпуска: 25.06.2009
Перевод: в процессе
Частей: 12-14 из 27
переводчик: я
Данный перевод не подразумевает под собой получение материальной выгоды.
Главы 1-11Главы 1-11 - http://www.diary.ru/~Janto/p150650018.htm#more3
Глава двенадцатая
Часом позже того, как капитан Джек Харкнесс оставил свою пиццу остывать на краю стола, Бен Причард и Дрю Пауэлл собирались спокойно выпить в "King's Arms". Старый паб, приютившийся на одной из боковых улочек в старинной части города, был необычно тих. Со стольким количеством людей, приехавшим на конкурс – как участников, так и зрителей – он должен был быть полнее, даже несмотря на дождь. Но здесь была лишь пара групп угрюмо выпивающих посетителей, разбросанных по углам паба так же, как сотню лет назад в портовом городке собирались в группы грабители и воры.
Бен слегка поморщил нос, пока они забирали свои Пино Гриджо[1] с длинной деревянной стойки. Паб "King's Arms" был одним из тех пабов, где еще не так давно клиенты могли топором прорубить висящий низко грязный серый дым, чтобы пробраться к столику. И хотя курение здесь запретили и определенно чувствовался свежий слой краски годичной или двухгодичной давности, Бену показалось, что вдохни он достаточно глубоко, призраки всех тех покойных Марльборо Лайт и Бенсон энд Хэджис проникнут к нему в легкие и благополучно почуют там в надежде родить какую-либо опухоль. Ну или уничтожат его голос за неделю-другую. А на конкурсе много тех, кто бы этому обрадовался.
Дует Причард и Пауэлл очень близко подошел к победе в финале в прошлом году, и с тех пор Бену казалось, что все их совместное время они только и делают, что репетируют, репетируют и репетирую, особенно в этом году, когда финал будет транслироваться по телевидению, а кто знает, к чему это может привести. Лично Дрю отчаянно хотел выиграть. А когда Дрю был счастлив, счастлив был и Бен. И это замечательно вылилось в тринадцать лет отношений.
– Пошли, – Дрю отошел от бара. – Давай сядем за столик. – Он кивнул в сторону арки над ступеньками. – И будем надеяться, у них мягкие сиденья.
Следуя за округлыми формами своего партнера, идущего по пустому пространству основного помещения паба так, словно на него давила толпа со всех сторон, Бен только и делал, что улыбался. Они были "небо и земля". Если Бен с легкостью подходил под все стандарты, Дрю был абсолютной дивой. Какой смысл просто идти, если можешь нестись? Зачем кричать, если можно вопить? И все же у Дрю было самое доброе сердце из всех, что он знал, тем более что Бен был довольно талантлив, чтобы быть востребован как сам того хотел. Возможно, с Дрю приходилось не легко, но Бен любил его. А тот любил Бена и его спокойное восприятие всего. Вот так вот просто.
Внизу в маленьком баре Дрю остановился.
– О Боже.
– В чем дело? – Дрю прикрыл собой видимость, и Бен не видел ничего за углом.
Дрю пихнул его в ребро.
– Смотри.
Дрю немного отошел, прижимаясь к стене, так что Бену удалось протиснуться рядом. Его сердце поникло. В углу нижнего бара за столом расположились Ангус Паркер, Тони Локли и небольшая компания их друзей, которых они везде с собой таскали. Судя по количеству пустых бутылок посреди столика, они были там уже довольно давно.
– Хочешь пойти в другое место? – прошептал Бен, его ноги уже поднимались вверх по лестнице. Они просто хотели выпить по одной в расслабляющей обстановке, прежде чем вернуться обратно в отель. Никто не ждал, что все так обернется.
– Слишком поздно, – прошипел Дрю. Ангус Паркер засек их, злобная усмешка нарисовалась на его худом красивом лице.
– Добрый вечер, дамы.
Вокруг стола послышалось фырканье и хихиканье, восхваляющие его остроумие. Бен выдохнул. Ему подумалось, что некоторым людям однажды может надоесть даже их собственная гомофобия. В случае с Ангусом Паркером и его постоянным приятелями это не срабатывало, и в спокойные минуты Бен был склонен думать, что этот парень с астенической фигурой как-то уж слишком сильно выступал против.
– Добрый.
Бен сверкнул нейтральной улыбкой, прежде чем пройти к столиу в дальнем углу. Он находился далеко от остальных, но других поблизости не было. Дрю остался стоять на месте, посредине маленькой комнаты. Подняв свободную руку, он уперся ею в выгнутое бедро, одна бровь поползла вверх, губы поморщились. Он с отвращением посмотрел на кучу бутылок посреди стола.
– Никаких надежд в этом году, да, парни?
Глаза Тони Локли сузились и смотрели исподлобья, Бен застонал про себя. Идея тихо выпить полностью провалилось и только по вине Дрю. Почему он не мог просто не обратить внимания на это? Почему он все время глотает наживку?
– Что ты хочешь сказать?
Дрю фыркнул.
– Алкоголь не очень хорошо влияет на голосовые связки, как вы знаете. – Он вздохнул. – Вы никогда нас не догоните нас девочек, напиваясь до одури за несколько дней до финала. – Он повернулся на каблуках и направился наконец-то к Бену. – Но я полагаю, – кинул он, даже не оглядываясь, – если у вас нет никаких надежд на выигрыш, все это не имеет значения. Ваше здоровье!
Бен смотрел на Дрю, пока тот усаживался, практически переваливаясь за края барного стула.
– Что?
– Сам знаешь, – Бен не повышал голоса. – Зачем ты конфликтуешь с ними? Мог бы ты хотя бы раз их проигнорировать?
Дрю пожал плечами, глаза широко распахнуты, взгляд – сама невинность.
– Уступать не в моем характере, вот и все.
– Просто я хочу, чтобы ты иногда брал во внимание и мой характер. Я хотел лишь спокойно выпить, а ты сделал это невозможным. – Бен чувствовал дырявящий их гневный взгляд певцов и понимал, что спор не окончен.
Не любящий нотаций Дрю изогнул бровь.
– Они первые начали.
– Тебе не стоило подыгрывать. – Темные глаза Бена сверкали раздражением из-за их разговора в духе "отцов и детей", он удивлялся, почему его это вообще беспокоит. Такой бессмысленный спор. Дрю был неспособен пройти мимо таких, как Локли и Паркер. Особенно мимо этих двух. Они сцеплялись все три года проведения конкурса. Если бы Дрю только понимал, что тот факт, что они каждый год обходили тех двоих, был достаточен, чтобы посадить их на место. Ему бы не пришлось вступать в словесную схватку с ними. И опять же уже было слишком поздно.
Дрю отпил от своего вина и откинулся на спинку.
– Они смотрят на нас? – спросил он. – Я чувствую, как они уставились.
– Естественно они смотрят на нас. А чего ты ждал? Но теперь, пожалуйста, просто игнорируй их. – Бен отпил от идеально охлажденного Пино Гринджо, но не получил ни малейшего удовольствия. Он хотел поскорее допить свой напиток и увести их обоих, пока не настала неразбериха. Драки как таковой не было бы, его не это беспокоило, но после тринадцати лет с Дрю он знал, что тот может всю ночь сыпать на рану соль едкими комментариями, и Дрю был не из тех, кто комментирует тихо.
– Мы молодые можем с этим справиться, – отозвался Локли. – Думаю, в вашем возрасте об этом нужно больше беспокоиться. – Он замолк на минуту. – Особенно с таким-то весом.
Бен увидел, как Дрю дернулся, челюсть сжалась, а пальцы до побеления сжали бокал с вином. Если и был способ задеть Дрю, так это было упоминание об его весе. Нельзя было отрицать, что за последние годы, после исполнения тридцати лет, он набрал килограммов. Он сваливал все на проблемы с щитовидкой, но Бен знал, что виноват был тандем любви к пирожным с кремом и неприязни к спортзалу. Бен не протестовал и понимал, что если это начнет сильно волновать Дрю, тот что-нибудь предпримет.
– Ага, – подключился Ангус Паркер. – Бен должен хорошенько постараться, чтобы тянуть тебя в вашем пении. Через порог ему тебя ни за что не перенести.
Это вызвало гиканье сидящей рядом компании: мужчины лет сорока, который и сам был не так уж худ, костлявой блондинки, явно запавшей на красивого Ангуса, брюнетки, которая показалась Бену не настолько взрослой, чтобы находиться в пабе, а ее угревая сыпь, которую она, как наивно полагала, удачно скрыла под слишком темным макияжем, не убедила его в обратном и взрослый мужчина, которого Бен знал, как дядю Ангуса Паркера – некто вроде технического персонала. Это заставило Бена улыбаться. Ангус и Тони хотели, чтобы к ним относились, как к поп-звездам, но пели классику. Он еще никогда не видел менее уверенных в себе людей, но они явно не хотели слышать этого от 35-летнего счастливого гомосексуала.
Последнее высказывание о весе и пении оказалось для Дрю невыносимым. Он медленно поворачивался на стуле, пока не оказался лицом к лицу с оппонентами.
– Ну и какое место вы намерен занять в этом году? В первой пятерке? – он иронически ухмыльнулся. – Позвольте напомнить, что дует Причард и Пауэлл в прошлом году был вторым, вы наверняка знаете, что несколько букмекеров считали нас в числе фаворитов на победу. Некоторые из нас по-настоящему соревнуются, а не играют в соревнование. – Он выдержал театральную паузу. – Кто знает, может, после этого конкурса мы перейдет в профессионалы. В то время как у вас вряд ли даже произношение профессиональное.
Смех в комнате прервался, и Бен увидел злость, вспыхнувшую во взглядах молодых парней. Дрю по временам мог быть чертовски внушительным, и сейчас был именно такой момент.
– Мы люди из рабочего класса и гордимся этим, – проговорил дядя Ангуса Паркера через бокал пива. Бен никогда не подходил близко, чтобы проверить, но не удивился бы обнаружив татуировки "любовь" и "ненависть" на костяшках пальцев мужчины. Он выглядел как человек, проживший интересную жизнь.
– Извините, – встрял Бен, – он не имел в виду ничего такого.
Дрю повернулся, шея вытянута, подбородок приподнят – недовольство очевидно.
– Лучше я буду нормальным парнем из рабочего класса, чем педиком из среднего, – оскалился Ангус.
Не говоря Бену ни слова, Дрю вновь обратил свое внимание на небольшую группу в другом конце комнаты. Полный рот растянулся в улыбке.
– Педик из среднего класса, который даст тебе сто вперед на сцене, – улыбка переросла в оскал. – И я думаю, милый, – промурлыкал он, – чтобы быть нормальным парнем, требуется чуть больше, чем просто быть обыденностью, – он моргнул. – А насколько я слышал, это не самая сильная твоя сторона.
Бен влил в себя почти половину бокала, его взгляд помутнел, словно вуаль загородила его от остальных людей в пабе. Горло сдавило, а челюсть сжалась. Ему было необходимо расслабиться. Иначе он бы ужасно пел. И если для Дрю этот спор будет полностью забыт утром, его негодование задержится. Он просто иначе смотрел на вещи. Дрю мог накричать на человека, а через минуту смеяться сквозь слезы, плохое настроение Дрю приходило и уходило как короткий летний дождь. Бен был иным. Он зацикливался. И если у него не получалось отмахнуться от плохого, легкие и диафрагма сужались, теряя силу. Если так произойдет в этом году, Дрю действительно будет о чем пожалеть. И даже после всех этих совместных лет Дрю не до конца понимал, насколько Бен отличается от него. Дрю думал, что глубоко в себе все люди были такие же, как он, исключая разве что Ангуса Паркера и Тони Локли.
Локли толкнул Паркера локтем.
– Ты видел по новостям об убитых певцах? – спросил нарочито громко. – Может, показать убийце, кем бы он ни был, на Толстячка? – его смех напоминал свинячий визг: животный и неприятный. – Уберем с дороги.
– Спорю, весь конкурс будет внести свою лепту, – прозвучал голос блондинки. – Я послушала его всего пять минут, и он вынес мне мозг.
И Паркер, и Локли рассмеялись, а Бен устало подумал, с которым из них она будет иметь удовольствие перепихнуться этой ночью и вспомнит ли об этом утром. Неожиданно все помещение стало в его глазах бесцветным и убогим. Он допил вино.
– Ты позволишь им так со мной говорить? – Дрю уставился на него с дрожащим подбородком.
– Они пьяны. Не бери в голову. – Бен поднялся. – Я ухожу.
– Что значит ты уходишь? Я еще не допил.
– Ну, а я допил, – он сдержал вскипающую злобу, напряженно сжимая мускулы челюсти. – Мне это не нужно, Дрю. Ты растрачиваешь себя на мелочи с этим "пустым местом", и я надеюсь, это делает тебя счастливее. А я? Я собираюсь глотнуть свежего воздуха.
Не дожидаясь ответа, Бен прошел к арке и поднялся в основной бар, игнорируя преследующие его выкрики "Хватай ее!". Он не злился на Паркера и Локли. Они были тем, чем были. Он злился на Дрю за вечное желание всегда быть победителем.
Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Дрю идет за ним, но только когда он покинул паб и отдалился, идя по узкой мощенной улочке в неизвестном направлении, Дрю наконец-то окликнул его.
Он обернулся и посмотрел на полного мужчину, беспомощного переминающегося с ноги на ногу в дверях паба.
– Что?
Несколько метров между ними казались слишком длинными, чтобы пересечь их, и Дрю, должно быть, почувствовал это, так как поколебался стоит ли подходить.
– Мне жаль. Честно. Я идиот, – руки у него дрожали, когда он говорил. – Мне жаль, – он повторил мягче, словно только сейчас понял, насколько Бен был раздражен.
– Тебе всегда жаль. Но это не останавливает тебя от следующего раза.
– Давай сходим выпить в другое место. Я буду идеальным, обещаю.
Бен смотрел на землю, а не на Дрю. Взгляни он в щенячьи глазки своего партнера, начал бы чувствовать себя виноватым, что разозлился и это бы еще больше его взбесило. Он вздохнул. Он просто хотел побыть один полтора часика.
– Возвращайся в отель, – наконец произнес он. – Встретимся там через час или около того, – отвернувшись, он зашагал прочь.
– Бен!
Не оборачиваясь, Бен поднял руку и несмело махнул на прощание, а потом засунул руки глубоко в карманы и слегка стиснул, чтобы согреть их. Наконец дождь перешел в легкую морось, щекочущую кожу. Он распрямился немного, наслаждаясь свежим воздухом, заполняющим легкие, упражнения помогали отогнать напряжение, сдавившее внутренности.
Неожиданно узкая дорога переходила в современный бульвар с четкими сблокированными домами 1930-х годов по одну сторону, и просторным парком по другую. В свете уличных фонарей с жилой части улицы вблизи от траура он увидел детскую площадку. Улыбаясь, он пошел вдоль зеленого железного забора ко входу и ступил внутрь. Минуту он внимательно всматривался в сторону качелей. Качели выделялись серой тенью во тьме, слегка раскачиваясь вперед-назад на ветру, цепи скрипели, как старые суставы. Вокруг была полная тишина. Никого поблизости, ни пьяниц, ни наркоманов, ожидающих несчастных прохожих, чтобы пристать или избить.
Он был один.
Земля под ним не издавала ни звука, он подошел к качелям и сел в серединку, оставляя крайние сиденья пустыми для призраков играющих здесь детей. Цепи сдавливали бедра, но он не возражал. Его колени немного согнулись, затем он оттолкнулся от земли и задрал ноги, чтобы не мешать качелям выполнять то, для чего они были предназначены.
Раскачиваясь вперед и назад, он всматривался в чернильную темноту парка. Медленные движения помогали расслабить напряжение в плечах. Он закрыл глаза и позволил сырому воздуху заполнять и покидать его легкие. Каждый вдох длился длиннее предыдущего. Где-то вдалеке гукнула сова, в темноте хрустнула ветка.
Когда легкие полностью расслабились, Бен запел.
1. сорт винограда и изготовляемая из него во Франции обширная группа шампанских и десертных вин; обычно имеют золотистый цвет, могут быть как сухими и легкими так и очень сладкими.
Глава 13 Глава тринадцатая
Чашка кофе рядом с ней остывала, и она слышала, как в ванной. чистя зубы, чудовищно напевает Рис. Гвен хихикнула. Она даже не различала мотив из-за шума воды и действий с зубной щеткой, но это не маскировало того факта, что Рису на ухо наступил огромнейший медведь. Беспокоиться о том, что его навестит и вскроет пришелец из-за голосовых связок, точно не приходилось.
Так легкомысленно подумав об этом, она нахмурилась. Она не хотела думать о вчерашних смертях. Было всего семь утра. До появления в Хабе был еще час. Еще один час относительной нормальности.
– Эй! – Рис прервал свои далекие от мелодичности рулады, позвав ее сквозь открытую дверь ванной, открывая воду из душа на полный ход. – Говорят, нас ждут ограничения. Как насчет того, чтобы сэкономить на воде тем, что запрыгнешь ко мне сюда?
Гвен засмеялась, отталкивая одеяло. Их вчерашнее свидание вышло просто замечательным, даже после всего, через что она прошла. Еда оказалась восхитительной, да и продолжение вечера тоже было выше всяких похвал. Несмотря на трудности, с которые возникли, когда она только устроилась в Торчвуд, после свадьбы они редко спорили. Может, это отчасти было связано со смертью Оуэна и Тош и пережитым страхом, что она потеряла самого Риса. Она бы не рискнула пережить всю эту боль снова. Ведь она до сих пор ощущала привкус вины, когда вспоминала о том, как предала Риса, изменив с Оуэном. Это было сумасшествием, она бы хотела, чтобы этого никогда не случалось, но теперь все было в прошлом. Ей следовало позволить этому уйти вместе с Оуэном.
– Уже иду.
Присев, она отпила кофе, потом откинула одеяло и поднялась. Потянувшись и почувствовав себя, кошкой, получившей сметану, Гвен подумала, что бывают способы начать день и похуже. Она сделала четыре шага в направлении ванной, когда раздалась трель мобильного, и метафорическая сметана тут же испарилась. В такое время утрп ей могли звонить только по работе. Честно говоря, с того момента, как она поступила в Торчуд, ей казалось, что ее мобильник звонит, только чтобы Рис уточнил, когда же она вернется домой, или чтобы Джек, Янто, Тош или Оуэн спросили, когда она притащит свой зад в Хаб. И теперь она колебалась пятьдесят на пятьдесят Джек это был или Янто.
– Подожди. Телефон звонит! – крикнула она, надеясь, что муж услышит ее через шум воды и собственное скверное пение и двинулась обратно к кровати, чтобы ответить.
На дисплее высветилось имя Янто. – Что случилось? – она инстинктивно знала ответ, еще даже до того как вопрос слетел с губ. Пришелец убил ночью еще одну жертву. Будь оно проклято. Живот скрутило, и воспоминание о чудесном вечере с Рисом было навсегда омрачено. Она должна была работать. Все должны были.
– Посмотри новости. И езжай в Хаб. Быстро.
– Выхожу.
Они повесили трубки резко, без всякой вежливости, принятой в обществе. Думая о том, что о душе можно забыть, Гвен включила телевизор и отыскала новостной канал. Было 7.15 утра. Шли начальные титры.
– Мария Бруно, покинувшая родной Уэльс в 17 лет, вернулась в Кардифф для участия в финале городского ежегодного Конкурса оперных певцов-любителей в составе судейского корпуса. На пике своей славы в 90-ые годы Бруно считалась одним из величайших сопрано в мире, регулярно исполняя партии с покойным Лучано Паваротти.
Влезая в свою футболку, Гвен смотрела на идеально причесанную телеведущую. Почему она сразу не переходит к делу?
– Ее неожиданная смерть стала большой потерей для родных и всех, кто ее знал. Она сильно скажется на мировом оперном искусстве, в которую Бруно привносила столько радости. Мы надеемся в скором времени переговорить с одним из ее коллег-судей, а прямо сейчас мы передаем прямую трансляцию из отеля Св.Давида в Кардиффе, где на месте событий находится Джуди Гловер.
Ведущая покрутилась на стуле, чтобы повернуться лицом к экрану позади себя со знакомыми видами Мэрмейд Куэй и молодой женщиной, отчаянно старающейся игнорировать бьющие по лицу капли дождя и серьезно смотрящей в камеру.
– Итак, Джуди, – продолжила ведущая из сухой теплоты студии. – Можешь ли ты пролить какой-нибудь свет на события вокруг смерти Марии Бруно?
Натягивающая джинсы Гвен замерла. Это было важно.
Рис показался из ванной с полотенцем вокруг бедер.
– Я думал, ты присоединишься…
Не смотря в его сторону, Гвен подняла руку, призывая к тишине. Ей нужно было услышать. Кроватные пружины скрипнули, когда он присел около нее.
– Да, я могу. – Репортер выглядела хмурой. – Полиция готовится сделать заявление, однако источник внутри отеля сообщил нам, что Мария Бруно поднялась в свой сюит примерно в 9 вечера. Около половины десятого ей принесли фруктовый салат. Ее муж и менеджер Мартин Мелой, снимающий соседний сюит на этаже, задержался в баре приблизительно до половины двенадцатого, прежде чем подняться к себе. Миссис Бруно была "жаворонком", и обычно ее завтрак доставлялся мистеру Мелою, который будил ее, принося завтрак. – Репортер остановилась. – Следуя этой традиции, он и обнаружил тело.
– Есть ли какие-нибудь детали, свидетельствующие, что могло послужить причиной смерти?
С носком в одной руке Гвен не отрывала глаз от экрана.
– Как вы можете видеть по количеству машин и фургонов позади меня, сегодня в этом пятизвездочном отеле собралось много полицейских. Хотя полиция еще не сделала заявлений, источник в отеле, увидевший тело Марии Бруно до приезда, сообщил, что ее смерть могла наступить насильственным путем, и возможно тело было вспорото. Еще раз повторяю, что это неподтвержденные данные. Однако судя по количеству полицейских и судебных фургонов, могу предположить, что смерть вряд ли произошла по случайным или естественным причинам.
– Бог мой, – сердце Гвен опало. Вспорото. Слишком большое совпадение, если это не их пришелец.
– Хочешь сказать, это связано с твоей работой? – глаза рядом сидящего Риса были широко раскрыты. – Твою-то мать, Гвен, она ведь звезда.
Гвен пожала плечами.
– У нас у всех кровь в жилах, Рис. Все мы смертны.
– В отличие, возможно, от того, что ее убило, хм? – голос Риса был мягок, и Гвен не ответила. В ответе не было нужды.
Телеведущая на экране коснулась переговорного устройства.
– Джуди, на этом я вынуждена попрощаться с тобой. Нам только что сообщили, что в парке на Энджел-стрит в Кардиффе найдено тело мужчины. По непроверенным данным тело было найдено утром выгуливающим собаку мужчиной у качелей на детской площадке. – Гвен увидела, как женщина заметно вздрогнула. – Полиция оцепила парк и оценивает случившееся, как смерть при подозрительных обстоятельствах. Ранние сообщения доказывают, что мужчина был вспорот с особой жестокостью.
Повтор этого слова заставил замолкнуть даже "закаленную" журналистку, а Гвен вырубила телевизор. Она достаточно наслушалась. Натянув носки, она потянулась за обувью.
– Я так понимаю, ты сегодня работаешь допоздна? – Рис прислонился к стене. Она одарила его горькой улыбкой.
– Типа того.
Возникла минута молчания, в которой промелькнули тысячи не высказанных ими вещей, услышанных и понятых.
Уже с надетой обувью Гвен потянулась и поцеловала его.
– Люблю тебя, Рис Уильямс.
– И я тебя люблю, Гвен Купер. И ты, черт возьми, будь осторожна.
На ее лице растянулась улыбка.
– Я всегда осторожна. – Это было неправдой, и она знала, что он не верит в это, но все же всегда рад слышать.
Секундой позже дверь захлопнулась, и Гвен Купер вновь полностью принадлежала Торчвуду.
Глава 14 НОВАЯ
Глава четырнадцатая
Переступив порог лифта, спустившего ее в Хаб, Гвен первым делом услышала звонок телефона. Учитывая, как мало народу знало о существовании, сегодняшний день не предвещал ничего хорошего.
Не останавливаясь, чтобы ответить, она обнаружила Янто в дверях офиса Джека. Как и всегда будучи расстроенным вмешательством извне, их босс медленно мерил шаги позади своего стола. С того места, где стояла Гвен, не было похоже, что Джеку особо удается вставить хотя бы слово. Она читала по его губам:
– Да, я понимаю. Да, сэр, делаем все, что можем…
– Дело дрянь, – пробормотала она.
– Первый министр Уэльса[1] определенно был большим фанатом, – Янто не сказал чьим. Ответ был очевиден. Явно не неопознанного мужчины в парке. – Как и несколько высокопоставленных членов ЮНИТа. Нам звонили и из Манхеттена, и из Женевы. Они хотят знать, насколько мы способны разобраться с проблемой. Такое ощущение, что всем нужны ответы и незамедлительно.
– Что с другим телом?
– То же самое. Люди Катлера оцепили место происшествия. Одежда и кожа сплавлены при рассечении. И точно как у Марии Бруно и других, голосовые связки пропали.
Гвен пожевала щеку.
– Но никто бы не стал поднимать такую бучу из-за него или тех троих бедолаг, разве нет? Что за черт?
Янто пожал плечами.
– Так устроен мир.
– Да, возможно, но это не значит, что мне должно нравиться. Я хочу найти этого чертового пришельца из-за всех них. – Гвен пыталась успокоиться, кусая губы. Огрызнувшись на Янто, она нехотя признала, что эмоционально вовлечена в дело и уже не может успокоиться, ей не хотелось, чтобы Джек или Янто заметили, как сильно ее это волнует.
– Мы все хотим, Гвен, – Янто искоса посмотрел на нее. – Ты думаешь, Джек заволновался только из-за звезды? Что для него одна жертва значимее другой?
Гвен молчала. Янто был прав. Она не могла винить его за поведение всего остального мира. Если кто и был лишен мелочности, так это капитан Джек Харкнесс. Он слишком многое видел. Он был настолько иным. Джек был – и она не могла сдержать пробежавших по спине мурашек – Джек был особенным.
По другую сторону стекла предмет их обсуждения опустил трубку и распахнул настежь дверь.
– Выключите эти телефоны. Сейчас же. – Прошагав мимо Гвен и Янто, Джек запустил руки в волосы. – Боже, я даже собственные мысли не слышу. Если мне еще хоть раз придется сказать сегодня "да, сэр" или "нет, сэр", клянусь небесами, я застрелюсь.
Гвен взглянула на офис Джека и на лежащий на столе старый револьвер времен второй мировой войны.
– Думаешь, добавление к своим проблемам еще и головной боли поможет нам разобраться со всех этой неразберихой?
Джек уставился на нее.
– И когда смеяться?
Ее улыбка стерлась. Гвен видела, что он устал, а терпение на исходе. Пока она была дома с Рисом, он работал.
– Извини.
Он отмахнулся от извинений Гвен.
– Ты не виновата. Просто слишком много бюрократии для этого времени утра, – он глубоко вдохнул и положил руки на бедра.
Позади них Янто опустил рычаг, и трель телефонов внезапно прервалась. В Хабе повисла благодатная тишина.
Наконец-то Джек улыбнулся.
– Спасибо.
Он прислонился к рабочей станции и протяжно выдохнул, его плечи, слегка расслабляясь, опали.
– Ты работал всю ночь? – спросила Гвен. Янто, стоящий у кофе-машины включил воду на кипячение.
– Говоря словами великого Лайонела Ричи, мне в самом деле пришлось работать ночь напролет[2], – Джек поднял глаза. – Но оно того стоило.
И Янто, и Гвен уставились на него.
– Сейчас не время для театральных пауз, – наконец сказала Гвен. Ее сердце бешено билось. – Что ты нашел?
– Думаю, я понял, что из себя представляет наш пришелец. Ну, или по крайней мере, откуда он появился.
Гвен посмотрела на Янто и увидела в нем отражение своего собственного возбуждения. Пятеро человек погибли, и они были не в состоянии что-нибудь сделать. И вот у них была зацепка, чтобы хотя бы начать решать проблему.
Джек прислонился к широкому компьютерному экрану позади монитора Рифта.
– Идите взгляните.
Янто и Гвен встали по разные стороны от Джека, и Гвен стало интересно почувствовал ли Янто тот же короткий электрический всплеск от прикосновения к руке Джека, который пробежал по ней. Возможно. И возможно, намного сильнее. Как бы там ни было, их отношения были более интимными. На секунду ее мозг отвлекся на мысль, посещавшую не первый раз, насколько сильно отличаются прикосновения Джека к ней от прикосновений к Янто. К ее лицу прилила кровь и, нахмурившись, она заставила себя сфокусироваться на экране. Сейчас действительно было не время для подобных фантазий.
– На что мы смотрим? – спросила она.
Под обозначающими координаты линиями громоздились воронки цветных газов и темные пятна различных форм, которые Гвен могла принять только за планеты. Единично тут и там попадались светлые сферы. Солнца.
– Разве не удивительно? – в голос Джека пробрались нотки детского энтузиазма и заинтересованности, которые Гвен так редко слышала в последние месяцы. Это заставило ее сердце наполниться теплом. Ее собственное солнце. Она посмотрела на красивого мужчину, и он на миг оторвался от экрана, улыбаясь ей. Возможно, он был их солнцем, подумалось ей. И как планеты притягиваются гравитацией, они, раз притянувшись к его орбите, не могли по-настоящему сбежать. Не считая реткон и смерть. Оба варианта не означали ничего хорошего.
– Значит, одна из этих планет обитаема? – спросил Янто. – Которая?
Джек рассмеялся.
– Да ну тебя, Янто, после стольких лет в Торчвуде это все на что хватило твоего воображения? – он покачал головой. – На этом экране тысячи планет, и сотни из них обитаемы, – он улыбнулся. – А визит на некоторые обещает неплохое веселье, – он ткнул локтем молодого мужчину рядом с собой. – Тебе бы понравилось. Красивые мальчики, красивые девушки… – он замолк и повел плечами. – Ну ладно, рядом достаточно мальчиков и девочек. Как минимум гуманоидов.
– Мы отклонились от темы? – Гвен сложила руки на груди.
– Просто предлагаю вам полный тур, – глаза Джека сузились. – Смотрите, – он показал на верхний левый угол плоского экрана. В этом уголке было темнее, звезды разбросаны менее часто и блестели слабее, словно отстаивая свое право на свечение в борьбе с поглощающей их темнотой. Гвен с трудом различила затененное темное пятно.
– Это планеты? – указывая, спросила она.
– Хах-хм, – кивнул Джек. – И думаю, наш пришелец прибыл вот с этой.
Он указал на пятно темноты, которое было так приближено к краю экрана, что почти выпадало за него.
– Не очень-то похоже на планету, – вставил Янто. – Похоже на газовый шар.
Гвен не могла понять, откуда Янто знает об этом. Для нее космос был обычным космосом. Только когда он имел отношение к Земле, она обращала на него внимание.
Джек выпрямился.
– Потому что планета сама по себе крошечная, но окутана в черную атмосферу. Не уверен, что это газ. Но чем бы это ни было, в нем живут жители планеты. Они большую часть времени проводят там в невидимости, лишенные какой-либо особой формы, чтобы описать ее, каждый – просто темная тень, потерянная в коконе "ничего", окутывающей твердую землю. – Его голос был мягок и серьезен. – Они предпочитают оставаться бесформенными, принимая гуманоидную форму только для спаривания. Прошло тысячи лет, прежде чем во вселенной узнали, что там теплится жизнь.
Янто посмотрел на Джека.
– Что ж, мы искали что-то, что может менять форму и пробираться сквозь маленькие отверстия. Думаю, если пришелец будет сохранять свое бесформенное состояние, он подойдет под критерии. Это может объяснить и эффект неожиданности. Если оно не принимает свою твердую форму до последнего момента, у жертвы нет времени позвать на помощь.
– Именно, – согласился Джек.
– Значит, они не дружественны, на этой планете? – уточнила Гвен. – Хотя, думаю, это можно сказать уже по манере вскрывать людей из-за голосовых связок.
Джек покачал головой.
– Нет, они не дружелюбны, но и невраждебны тоже.
– То есть?
– Она известна как Тихая планета. У нее нет других названий, так как населяющие ее существа не контактируют с окружающей вселенной. Они не называют себя. Поэтому и планету не назвали. – Он вздохнул. – Что-то типа заброшенного места. Я удивлен, что в моей базе данных она есть. Наверно, я обстоятельно подошел к делу в тот день.
– У них нет имен? – Гвен посмотрела на него. – Как тогда он идентифицируют друг друга? По запаху?
Джек нахмурился и поглубже засунул руки в карманы.
– Они не идентифицируют друг друга. В том-то и дело. Место называют Тихой планетой потому что там нет коммуникации. Они живут, полностью замкнувшись сами на себя, от рождения. Никаких разговоров, прикосновений. Ничего. Мысль разделить свое существование с кем-то еще отвратительна для них. – Его хмурость усугубилась. – Это то, что показывают отдаленные исследования. То есть, невозможно просто попасть туда и спросить их самих. И даже если было можно, то у нет языка, чтобы ответить, я верю на слово исследователей.
– Они никогда ни с кем не общаются? – на секунду Гвен постаралась представить, каково это. Максимум, что она смогла представить сцены из просмотренного фильма о глухонемой, слепой девочке, которая постепенно училась читать по Брайлю и писать. Но даже она могла прикасаться. Она знала других людей. – Одиноко же им должно быть.
– Думаю, нам это кажется так. Но таков их образ жизнь. Так что для них это абсолютно естественно. Наш мир должен быть для них кошмаром.
Кофе-машина забулькала, выливая остатки кипящей воды через фильтр в чайничек. Янто все еще смотрел на экран, словно увиденное каким-то образом отодвинуло все остальное на второй план, так что Гвен, неожиданно начавшая слышать каждый шум, пошла разливать кофе. Послышался мягкий топот ее ног по плиточному полу, звук разливающегося молока, а затем металлический звон ложки о керамику. Это были звуки, которые она почти не замечала – просто часть жизни. Она пыталась представить тишину – отсутствие звука. И не могла. Сдув волосы с лица, она подняла кружки и пошла назад. Янто все еще выглядел озадаченным.
– И что случилось? Если наш мир может оказаться для него таким кошмарнымм, и я могу представить насколько, как тогда один из них выживает здесь?
Джек пожал плечами.
– Что мы знаем о Рифте? Он приносит сюда вещи, которые не принадлежат Земле. И иногда забирает людей туда, куда они не принадлежат. – Он отпил от кофе. – Возможно, Рифт открылся на Тихой планете или где-то поблизости и притащил кого-то через себя.
– Все равно бессмысленно. – Бровь Гвен вытянулась. – Представь, что тебя неожиданно забрали с той планеты и перетащили туда, где все связано со звуком и коммуникацией. Телевидение, радио, постоянный шум трафика, мобильные телефоны… – она вытянула руку, словно дотягиваясь до чего-то. Даже в этом движении заключалась коммуникация. – Это любое создание доведет до безумия.
– Возможно, оно безумно, – вставил Янто. – Может, поэтому оно убивает людей.
Гвен покачала головой.
– Нет, эти убийства продуманны. Если бы существо было безумным, оно бы просто таскалось по улицам Кардиффа, вскрывая каждого встречного. Пришелец выбирает специфических жертв.
– Певцов.
– Хороших певцов, – добавил Джек. Он посмотрел на Гвен. – Думаю, ты права. Я не считаю, что этот пришелец безумный. То, что он творит, возможно, сумасшествие, но не его сущность. Черт, я даже не думаю, что он осознает суть своих действий.
– Что если, не Рифт его выкинул. Что если, он пришел, потому что сам хотел, – глаза Янто вернулись к темному углу экрана, к далекому, далекому – невероятно далекому месту.
– Это вероятность, – сказал Джек. – Но такая, которую мы никогда не сможет подтвердить, даже если сумеем поймать пришельца.
Гвен подняла глаза.
– А план, как это сделать, у нас есть?
– Ах… – выдохнул Джек и посмотрел на застывшую в ожидании команду. – Знание, что он такое, не поможет нам найти его. Всплески активности Рифта становятся сильнее сразу до нападения, что заставляет меня полагать, что существо каким-то образом прячется в самом Рифте, выходя только убивать.
– Прячется внутри Рифта? А это вообще возможно?
Джек перехватил ее взгляд
– Ты так же, как я знаешь, что с Рифтом все возможно.
– То есть, мы вернулись к той же точке, в которой находились вчера.
– Нет. Мы знаем, что можем поймать его. Портативная тюрьма удержит его, как минимум на час.
– А потом? Что мы с ним будем делать? – Гвен смотрела поверх чашек с кофе. – Споем колыбельную и отправим назад через Рифт.
– Давай начнем волноваться об этом, когда поймаем его.
– Что возвращает нас к главному вопросу – Янто, наконец, оторвался от экрана, посмотрев на Джека. – Как мы это сделаем?
На лице Джека расцвела ослепительная улыбка.
– Мы устроим ловушку. – Звонок мобильного раздался из кармана брюк Джека, и он застонал. – Отлично. – Отойдя от рабочей станции, он схватил чашку с кофе и двинулся в свой офис. – Гвен свяжись с Катлером и введи в курс дела. Если мы будет ставить ловушку, я хочу, чтобы он был в курсе.
– Ты уверен?
– Да, – он остановился в дверях офиса и посмотрел назад. – Я прочитал файлы о нем. И думаю, возможно, Торчвуд ему задолжал. – Его телефон просто отказывался замолчать. – Янто, собери все материалы с мест преступлений и посмотри есть ли что-нибудь полезное для нас. Любое полезное. Давайте больше не отдадим ни одного человека этой штуке.
Закрыв дверь, он наконец-то раскрыл телефон. Гвен вздохнула и взялась за свой телефон, чтобы выяснить, где был Катлер. С его заспанными глазами, совсем как у Джека, подумалось ей.
1. законодательная власть Уэльса, источником которой является монарх, находится в руках британского парламента, а часть её передана находящейся в Кардиффе Национальной ассамблее Уэльса. Партия, получившая большинство в Ассамблее, избирает первого министра, который становится главой Правительства Ассамблеи, органа исполнительной власти.
@музыка: Demi Lovato - Every time you lie